Путь Сашки [СИ] - Альберт Максимов

— Герон, — позвал хозяин работника, — проводи господина милорда с оруженосцем на второй этаж.

— Вот это да! — сказал Сашка, когда они остались вдвоем. — Как он тебе поклонился, а ведь хозяин гостиницы и не бедной. И меня за оруженосца принял.

Несколько дней друзья ничего не делали, хотя на улицу выходили редко, не желая встречи с Пиявкой или его подельниками. Впрочем, те в богатые кварталы и не ходили.

На четвертый день, устав от безделья, Сашка решил пойти за город, продолжить тренироваться в стрельбе из арбалета, благо он купил недостающие болты. Дар еще не до конца оправился от болезни и остался в гостинице. Сашка, взяв с собой еды на день, забрал арбалет с болтами и ушел. Ни вечером, ни на следующий день он не появился.

Глава 12

1000 год эры Лоэрна

Хитрец был доволен вчерашним делом. Ну и что с того, что потеряли четверых от рук охранников — разве они стоят добытого в доме барона Ронбайса? Были бы половчее — не дали бы себя убить. Мясо и есть мясо. Дешевое и всегда с избытком. Не то что золотишко и занятные побрякушки, что выгребли из баронского дома. Сколько бы ни было золота, его всегда мало. А за золото можно купить почти все. Даже жизнь, если золотишка не пожалеть. Хитрец мог купить даже баронский замок. Пусть не Ронбайса, известного гендованского богача, а замок поскромнее. Денег хватило бы, но никогда не купит. Благородных кровей в нем нет, а без этого он как был чернью, так чернью и помрет. Но и чернь бывает разная. Тот же барон, пусть не Ронбайс, а поплоше, победнее, на одного простолюдина даже не посмотрит, грязь тот для него, а другому скажет с почтительностью в голосе: уважаемый. А почему? Потому что тот — богатый купец и денег может дать в рост. А может и не дать. Купец в своем праве. И тогда продавай барон отцовский меч и меняй боевого коня на смирную кобылу.

Хитрец давно уже задумывался, не исчезнуть ли из Гендована и не переквалифицироваться ли в купцы? Купит дом где-нибудь далеко отсюда, сменит имя, наймет кухарку и горничную, конечно, посмазливей, и живи припеваючи, коротай свой век. Но пока еще рано. Он еще силен и власть среди воровской братии держит крепко. Деньги регулярно стекаются со всего бандитского мира герцогства — хочешь, не хочешь, но десятину ему отдай, если не желаешь иметь неприятностей.

А еще денежку, временами немалую, приносят черные старатели. Кто копает могилки, кто вскрывает склепы — это мелочовщики, много ли у мертвых есть? А кто-то работает по крупному. Есть золотые артели, это те, кто золотишко моет. Мало кому везет, но некоторые, их по пальцам сосчитать, жутко богатеют. Значит, жилу нашли. Найти-то ой как трудно, но еще труднее в живых остаться. Узнают, налетят как коршуны — и обильно польют кровушкой золотой рудничок. Золотые старатели до Гендована не доходили — далековато будет. Зато с черными старателями удалось наладить знакомство.

Копались те на местах древних городов, замков, а то и просто курганных захоронений. Дело, конечно, опасное. Местные герцоги и графы и сами были не прочь поживиться разными древностями, но особенно опасны были храмовники. Те с каким-то остервенением охотились за черными старателями. Говорили, что это из-за их веры. Что, дескать, в те древние времена поклонялись не только Великому Ивхе и Ужасному Паа, но и другим богам. И что среди древних находок многие статуэтки и фигурки есть не что иное, как изображения древних богов.

Можно ли верить в эти разговоры? Какой же может быть бог из зайца или из лани? Фигурок таких вот безобидных животных находили много. То ли дело фигура быка, так и пышущая силой и ненавистью? Или фигура пернатого змея? Великий Ивхе и Ужасный Паа! Были, конечно, и другие фигурки. Волки, медведи, драконы. Не им ли поклонялись древние жители Атлантиса? Им, не им, но фигурки, привезенные черными старателями, пользовались спросом у местной знати. Хитрец продавал их купцам, а те, уже с наваром аристократам. И не только в Гендованском герцогстве, но и за его пределы.

Но не ему одному привозили старатели свои находки. Глупо было бы думать иначе. Не он один скупщик и не только его знакомцы роются в старых развалинах. Вот и добыча прошлой ночи, видимо, досталась в свое время кому-то другому из старателей. Другому перекупщику, другому купцу, а потом оказалась у барона Ронбайса.

Когда Хитрец при разделе награбленного рассмотрел внимательнее серебряный череп, он понял, что в качестве своей доли возьмет только его. Хотя на раздел добычи была выставлена золотая ваза и золотой, прекрасно сделанный кубок. Тоже, наверное, доставшийся барону от старателей. Сегодняшние мастера по золоту не умеют делать такие красивые вещи. Всё у них получается топорно и неприглядно.

Когда он выбрал череп, его подельники не смогли удержаться от удивления и радости: разве можно сравнивать золото и серебро? А ваза и кубок были массивны, и каждый из этих золотых предметов был дороже серебряного черепа. Радуйтесь, глупцы, радуйтесь. Только таких или похожих ваз и кубков в Атлантисе было много, а вот серебряный череп, действительно, редкость. Никто о похожем не слышал. Настоящий ценитель заплатит за него столько же, сколько стоят ваза и кубок вместе взятые, если, даже, не больше. Вот и получается, что его подельники глупцы.

А барон Ронбайс тоже такой же глупец. Кто же столь ценные вещи оставляет под присмотром всего двух солдат? Хотя, надо признать, солдаты неплохие. Четырех его парней уделали. И еще положили бы нескольких, если не этот мальчишка с арбалетом. Надо будет присмотреться к нему повнимательнее. С тридцати шагов засадил болтом прямо в сердце и даже глазом не моргнул. И умен. И смел, не каждый осмелится так смотреть ему в глаза. А этот смотрел. Изучающе, с каким-то странным интересом.

Хитрец оставил в покое серебряный череп и решил, что пора ложиться спать. Выпил перед сном бутылку хорошего эля, сваренного гномами и купленную за целых две серебрянки — стоимость жизни того безрукого мальчишки, которого выкупил у стражников этот Сашка. Немного поворочался и вскоре заснул.

Проснулся Хитрец в холодном поту. Такого с ним никогда не было. Какой же дурацкий сон ему приснился! Раньше, если и снилось, то тут же, по пробуждению, забывалось. Оставались какие-то крохи размытых воспоминаний. А здесь он до сих пор отчетливо помнил весь свой сон. Он, Хитрец, прячется поочередно во всех своих убежищах, часть которых вообще никому не известна, а Черный Герцог все равно находит его убежище. В самом конце сна его хватают и волокут к Черному Герцогу. Ну, надо же, что за дурацкий сон! И вообще, причем здесь Черный Герцог? Еще можно было бы понять, что это был бы герцог Гендована, отправивший к храмовникам всю молодую поросль бандитского дна этого города.

Весь оставшийся день и затянувшийся за игрой в кости вечер Хитрец не мог отделаться от навязчивого сна. Он выпил пять бутылок эля, не гномьего, а обычного, неважно сваренного, зато дешевого. Но от этого только разболелась голова, а настроение лишь ухудшилось. Менять место ночлега Пиявка не стал. Уже глубокой ночью он ввалился в дом, кое-как зажег свечку, чтобы раздеться. Его взгляд упал на серебряный череп, и от этого ему стало еще хуже. Надо будет его завтра хорошенько спрятать, а то, не ровен час, кто-нибудь приделает черепу ноги. В другой раз он только рассмеялся бы такой шутке, но теперь лишь озлился.

Проснулся Хитрец на рассвете и снова в холодном поту. Правой ноги он совсем не чувствовал. Он вспомнил сон и похолодел. Со страхом взглянул на край лежанки и облегченно выдохнул. Обе ноги были целыми и невредимыми. Тогда почему он не чувствует правой ноги? Хитрец нагнулся, протянул руки и испуганно отшатнулся, нога была холодная, как ночной мрамор. И он окончательно вспомнил сон. Ужасный сон.

Хитрец висел, привязанный за руки перед человеком. Почему-то он был уверен, что этот человек Черный Герцог, хотя вчера он не разглядел во сне его лица. Но это был он, зловещий пиренский герцог. И Хитрец висел перед ним, а ноги болтались перед открытым ящиком, на дне которого сидела большая и голодная крыса. Сидела и посматривала на его ноги. А затем Черный Герцог дал сигнал человеку, стоящему за спиной Хитреца, тот стал опускать веревку, а Хитрец опускаться вниз. Он попытался согнуть под себя ноги, но это не удалось, они не сгибались из-за планки, привязанной к коленям. Крыса выжидательно замерла, он даже почему-то видел один ее блестящий глаз. Затем крыса подпрыгнула и впилась Хитрецу в ступню правой ноги. Он дико закричал, а крыса с остервенением стала рвать его ногу, кровь из которой была фонтанчиком. И в этот момент Хитрец проснулся.

Что за ужасный сон, мучающий его уже второй день? Может быть, это от эля? Надо будет пока прекратить пить, так ведь можно и допиться.

Следующие несколько ночей к облегчению Хитреца прошли спокойно, ему вообще ничего не снилось, и он почти успокоился. В один из вечеров, сидя с подельниками, речь зашла о том мальчишке с арбалетом, Сашке. Арбалет, между прочим, стоит недешево, откуда он у него? Хитрец задал этот вопрос Пиявке, на что тот сказал, что мальчишка, оказывается, зарезал хаммийского купца Абсана. Такого мелкого и худосочного пальцем можно перешибить, а туда же, в убивцы пошел. Так просто взял и зарезал уважаемого купца, как будто комара прихлопнул. Действительно, шустрый мальчик. Что же с ним делать. Задача!